У вас колесо отвалилось - Яцек Галиньский
– Оставь меня в покое, – прогнусавил он.
Это должно было прозвучать угрожающе, но из-за того, что нос был зажат, прозвучало смешно.
– Хер, – рассмеялся Мелконогий и отпустил его. – Собирайся.
Он схватил меня за руку и потянул к машине. Я уже устала и хотела вернуться, хотя и не знала, было ли куда. Мелконогий завел двигатель и внезапно тронулся с места.
– Жалкий обсосок, – буркнул он себе под нос.
– Не принимай близко к сердцу, – сказала я, удивляясь самой себе. – Да он не чета тебе, такой худущий и руку пожать нормально не может. Конечно, из тебя бандит куда лучше его.
Он посмотрел на меня, как будто хотел сказать что-то неприятное, но не сделал этого. Может быть, ему было уже все равно? Он выполнил свою работу. Неважно, что я говорила или делала. Мое время истекало. Я постепенно переставала существовать, а как можно заботиться о том, кого уже почти нет?
– Сколько времени у меня осталось? – спросила я.
Он не ответил. Он даже не посмотрел на меня, хотя, должно быть, услышал. Притворился, что занят управлением своей машиной.
– Могу я загадать последнее желание?
– Чего хочешь? Есть?
– Одна вещь меня беспокоит, то есть не только эта, но я подумала: ты такой сильный и решительный… Люди боятся тебя.
– Чего хочешь?
– Да нет, уже ничего. Я не хочу, чтобы ты из-за меня нервничал.
– Тогда перестань трепаться наконец.
– Хорошо.
С минуту мы ехали молча. Но я не могла спокойно любоваться городом. Мелконогому наверняка было интересно мое последнее желание.
– Если только у тебя есть немного времени? – спросила я. – Разве тебе не интересно?
– Давай уже, говори, чтоб тебя, я больше не могу тебя выносить.
– Я знала, что ты согласишься. – Я удовлетворенно улыбнулась.
– Я ни на что не соглашался.
– Понимаешь, несмотря на то что я прекрасно держусь, у меня есть небольшие проблемы со здоровьем, которыми я стараюсь регулярно заниматься. Меня очень беспокоит бедро, поэтому я записалась к ортопеду. Ну, и понимаешь, независимо от того, что должно со мной произойти, мне очень жаль, что я могу к нему не попасть. Я так долго ждала, и я уже очень близко в очереди.
– Поздравляю, – буркнул он.
– Спасибо. Я двести девяносто шестая в очереди со сроком приема через четыре года.
– Ты что несешь? – Он посмотрел на меня с откровенным удивлением.
– Я несу, что записана на прием через четыре года, – повторила я, так как он явно не расслышал. – К счастью, у нас есть бесплатное медицинское обслуживание.
– Невозможно. Да тебя наебали.
– Возможно. Я не знаю об этом. Я слышала, что один молодой человек подошел к завотделением и заставил его ускорить прием на двадцать мест.
– Сука! – Он нахально рассмеялся. – Ни хуя себе. Не верю.
– Ты бы не мог мне помочь перенести прием на более раннюю дату? На несколько месяцев или хотя бы недель.
– А ты доживешь?
Это было не в моем обычае, но я промолчала. Мне давно не было так досадно. Некоторое время мы ехали молча. Даже когда он бил меня по лицу, крутил во все стороны, заставляя подписать акт об отказе от дома Хенрика, в какой-то степени я была ему небезразлична. Я что-то значила. Во мне была какая-то ценность. Я была кем-то. Теперь он показал, что я для него ничто.
– Где обследование? – спросил он через несколько минут.
– Неважно. Забудь, – ответила я, глядя в сторону.
– Говори.
– Я жалею, что тебя попросила.
– Нет так нет.
Мелконогий сосредоточился на дороге, и с минуту мы снова ехали молча.
– Не то чтобы меня это волновало. Мне похуй, когда ты записана и зачем, но меня ебать колотит, что в этой стране на мои налоги существует бесплатная медицинская услуга, которой, сука, нельзя воспользоваться!
– Так ты налоги платишь?
– Не шути со мной, сука. Какая это больница?
– Беляньская.
– Ну и что, сука, так сложно было?
Глава 11
Мелконогий включил поворотник и резко повернул, пересекая трамвайные пути и выезжая на встречную полосу. Маневр сопровождался симфонией гудков разъяренных водителей. Бандюк окинул ближайшего из них вызывающим взглядом.
– Погоняться хочешь, сука? – выкрикнул он через открытое окно. – Ну давай!
– Слабак! – добавила я. – На-ка, сука, выкуси! Ебать тебя в колено!
Мне даже понравилось. Гордая, я взглянула на Мелконогого. Пусть знает, что я могу так сказануть, что уши завянут!
Он удивленно посмотрел на меня. Наверное, не подозревал, что во мне дремлет такой потенциал. Неограненный алмаз!
Я почувствовала себя очень уверенно. Я была сильной. Вся улица принадлежала мне и даже большая часть города. Никто не мог нам противостоять. Я чувствовала, что могу сделать все, что угодно, что не будет никаких последствий и ничто не имеет значения. Мне было все равно, и я ничего не боялась. Я бы хотела всегда так себя чувствовать. Хотя бы на нашей улице, где по крайней мере два раза в неделю собирается скучающая или ищущая острых ощущений молодежь. Я сама часто не знаю, не пристанут ли они ко мне смеха или денег ради. Больших сумм я не ношу, но десять злотых у меня, как правило, есть. На такие деньги уже можно что-то купить.
Моя эйфория немного улеглась, когда мы встали в послеполуденной пробке. Такому хорошему настроению подошла бы быстрая езда. По-настоящему быстрая. И громкая музыка, что-то хорошее из восьмидесятых. И открытая крыша, но это не обсуждается даже. Вместо этого у меня была полукилометровая пробка, в которой мы несколько раз на несколько метров опережали сердитого водителя с попсой на полной громкости.
Мелконогий подъехал прямо к больнице. Не то что Боревич, упокой Господь его душу, который оказал большую услугу, остановившись на противоположной стороне от торговых рядов на улице Банаха. Мы вышли, как король с королевой, прямо перед главным входом.
– Здесь парковаться запрещено, – остановил нас седовласый охранник.
– Дед, по мозгам дать?! – прорычал Мелконогий, скривив лицо неестественным образом.
Седовласый охранник отпрыгнул в страхе, и мы двинулись ко входу.
– Мать моя женщина, – произнесла я про себя в полном восхищении от того, как моему спутнику удалось заморозить этого
